Акулы пера в сеульских водах (иностранные журналисты в Корее)
Андрей Ланьков
Акулы пера в сеульских водах (иностранные журналисты в Корее)
Опубликовано в газете "Сеульский вестник" в 2007 г.
Андрей Ланьков
Акулы пера в сеульских водах (иностранные журналисты в Корее)
Опубликовано в газете "Сеульский вестник" в 2007 г.
Откуда мир узнаёт о корейских событиях? В основном, как ни парадоскально, из газет. Конечно, посольства строчат свои отчёты, однако эти отчёты посольств редко читаются за пределами МИДовских кабинетов, а вот статья в крупной газете становится известна всем – и оказывает немалое влияние на состояние умов, в том числе и умов руководящих. Кто же они, работающие в Сеуле англоязычные журналисты – по состоянию на май 2007 года? При взгляде на местную журналистскую общину, которую я знаю достаточно хорошо, вырисовывается довольно любопытная картина.
Для начала замечу, что англоязычные журналисты, о которых только здесь и пойдёт речь – не самая крупная подгруппа местного журналистского мира. Японских журналистов больше, чем англоязычных, в том числе и по сугубо прагматическим причинам – с учётом японских цен, содержать корреспондента в Сеуле японской газете едва ли не дешевле, чем оплачивать его труды в Токио. Китайцев очень мало, как и россиян (последних два человека), а другие страны вообще практически не представлены или представлены внештатниками-стрингерами.
Работающая в Сеуле англоязычная журналистская публика делится на три группы: во-первых, это журналисты, кторые готовят материалы для традиционных бумажных СМИ, то есть для газет и журналов; во-вторых, это корреспонденты различных информационных агентств; в третьих – представители теле- и радиокомпаний. У каждой из эти групп есть своя специфика.
Начнём с журналистов пишущих, то есть с тех, кто представляет в Сеуле западные газеты и журналы. Не исключено, что те из наших уважаемых читателей, которые живут в Сеуле, встречались с западными товарищами, которые при знакомстве заявляли, что являются местными корреспондент газеты «какой-нибудь-геральд». Увы, в большинстве случаев эти господа выдавали желаемое за действительное. Дело в том, что «настоящих» журналистов, то есть работающих на постоянной основе и получающих за это регулярную зарплату, в Сеуле очень мало – на начало 2007 г. таких было ровно три человека. Впрочем, если включить в их число и политических корреспондентов информагенств, то число это увеличится – аж до десятка человек.
В мире западной журналистики существует достаточно жёсткая иерархия. На самом верху находятся «собственные корреспонденты», которых в последний годы чаще именуют «заведующими бюро» (для вящей солидности, как я понимаю). Собственный корреспондент существует на полном обеспечении пославшей его редакции. Конечно, ему выплачивается зарплата, причём весьма солидная. Кроме того, родная редакция также платит за квартиру и офис, обеспечивает своего представителя машиной и оплачивает разнообразные служебные расходы. В результате получается, что содержание даже маленького бюро, в составе которого всего лишь да человека – собкор (он же "заведующий бюро" и секретарь-переводчик, обходится в немалую сумму. В Сеуле, например, это удовольствие стоит примерно 15 тысяч долларов в месяц.
В былые времена любая крупная газета или журнал имела глобальную сеть собственных корреспондентов. Та же лондонская «Таймс» считала своим долгом держать собственного корреспондента в любой столице мира. Однако времена изменились, и на протяжении последних десятилетий количество собкоров медленно, но неуклонно сокращается. Сказываются тут и конкуренция со стороны телевидения, и рост Интернета, и, наконец, то обстоятельство, что давно прошли те времена, когда джентльмен мог позволить себе комфортабельно жить в каком-нибудь Катманду на вполне мизерные по лондонским меркам деньги. Наконец, во многи случаях для редакции выгоднее использовать статьи, написанные внештатниками-стрингерами (о чём речь пойдёт дальше). Поэтому, как уже говорилось, в настоящий момент в Сеуле собственных корреспондентов имеют только три издания: «Интернэшнл геральд трибюн», «Файнэншл таймс» и «Уолл-стрит джорнэл». До недавнего времени свои корпункты в Сеуле держали также «Тайм» и «Лос-Анжелос таймс», но осенью 2006 г. руководство обоих изданий решило эти корпункты свернуть.
Ступенькой ниже собкоров находятся внештатники-стрингеры. Если верить голливудским фильмам, то стрингер – весьма ипозантное существо, этакий гламурно небритый красавец лет тридцати, который проводит своё рабочее время, разоблачая интриги злобных наркобаронов, а свой досуг – соблазняя эффектных блондинок в барах пятизвёздочных отелей. Не знаю, существуют ли такие гламурные стрингеры в действительности, но в местных широтах они точно не встречаются. Типичный корейский стрингер, скорее всего, проводит большую часть времени, упорно вдалбливая в головы местных недорослей основы английской грамматики.
Некоторые из стрингеров имеют постоянные отношения с тем или иным западным изданием. В таком случае стрингеру выплачивается некое скромное пособие, прожить на которое заведомо невозможно. При этом подразумевается, что такой стрингер готов по первому зову родной редакции «конно, людно и оружно» выступить в поход и быстро подготовить материал на заказанную центральным офисом тему (разумеется, проявление инициативы вполне приветствуется, и тему можно предлагать и самому). Однако большинство стрингеров не имеет даже таких гарантий и даже таких выплат. Они сначала готовят материалы на свой страх и риск, а потом пытаются найти издание, которое бы согласилось эти материалы напечатать.
В настоящее время в Корее активно работает пара десятков стрингеров. Однако сделать журналистику своим единственным и даже главным занятием они никак не могут: интерес к корейским делам в мире невелик, и в спокойные времена, когда в Корее не происходит ни студенческих демонстраций, ни ядерных взрывов, ни конфликтов по поводу внешнеторговых соглашений, непросто найти издание, которое бы заинтересовалось материалом из Сеула. Поэтому большинство стрингеров имеют какую-то постоянную работу, занимаясь журналистскими изысками в свободное от этой работы время, по настроению. Большинство известных мне стрингеров – либо преподаватели английского, либо «мужние жёны», домохозяйки, супруги которых имеют некую солидную работу, приносящую семье основной и стабильный доход.
Вторую группу составляют корреспонденты информационных агентств. Вообще говоря, информационные агентства (в России главным их представителем является ИТАР-ТАСС) по характеру своей работы во многом отличаются от газет. Газете нужна story, то есть очерк или аналитическая статья, а вот для информационного агентства главным продуктом является поток коротких и суховатых сообщений, которых должно быть много и которые должны передаваться с максимальной оперативностью. Кстати, именно поэтому у информагенств нет стрингеров: их сотрудники должны бегать по городу с утра до вечера, оперативно оповещая мир о последних заявлениях канцелярии премьер-министра или об изменениях в курсе акций автомобилестроительных фирм. Такая работа требует полной отдачи, но обычно не оставляет времени для того, чтобы излишне глубоко задумываться о происходящем.
В настоящий момент в Корее существуют офисы четырех крупнейших англоязычных информационных агентств - Reuters, Associated Press, Agence France Presse, Bloomberg. В самом крупном из них, который принадлежит агентству «Рейтер», работают около двух десятков журналистов. Однако не надо думать, что они занимаются «журналистикой» в общепринятом понимании этого слова. Информационные агентства сейчас живут не за счёт материалов по политике, культуре или международным отношениям, а за счёт оперативной продажи разнообразной финансовой и экономической информации и биржевых сводок. В сеульском представительстве «Рейтер», например, среди двух десятков сотрудников только двое занимаются вопросами политики и культуры. Остальные работают по финансово-экономической части, так что в офисе «Рейтер» можно найти таких специалистов, как «корреспондент по свинине» или «корреспондент по рынку недвижимости». Примерно такая же ситуация существует и в других информагенствах, хотя у них офисы много меньше и штаты много скромнее.
Ещё одна, третья группа иностранных журналистов – это представители телевизионных и радиокомпаний. В настоящий момент в Корее свои представительства имеют CNN, BBC, а также «Голос Америки» и некоторые малые радиостанции. Стрингеров-телевизионщиков по определению не бывает – слишком уж сложным и дорогостоящим является оборудование, необходимое для работы телевизионщика. А вот радиожурналисты-стрингеры в последнее время стали появляться во всё больших количества – благо, соответствующая техника резко упростилась и удешевилась. Содержание корпункта телекомпании, в штате которого обычно 2-4 человека, тоже стоит в несколько раз дороже, чем содержание корпункта газеты.
Что объединяет всю журналистскую публику, работающую в Корее? Во-первых, надо помнить, что с точки зрения центральных офисов газет, журналов и телерадиокомпаний, Сеул отнюдь не является центром вселенной. Не является он даже и центром Восточной Азии. Интерес к корейским делам в западном мире в общем-то невелик, и в подавляющем большинстве случаев ситуация в Корее «освещается» корреспондентами, которые базируются в Пекине или в Токио. Если в Корее происходит что-то, представляющее интерес, то редакции или телекомпании проще и дешевле отрядить туда своего собкора в Пекине или Токио. Такой коммандированный журналист обычно проводит в Сеуле несколько дней, встречается со знающими людьми и возвращается с готовой статьей или телерепортажем. Разумеется, при таком «вахтовом» методе работы подготовка действительно серьёзных материалов крайне затруднена. Однако этим, кажется, никто особо не озабочен.
Нельзя не признать, что элита сеульской журналистики – собственные корреспонденты и политические корреспонденты информационных агентств – это очень знающие люди. Однако они практически никогда не являются специалистами по Корее и, как это ни покажется странным, по-корейски в своем большинстве не говорят вообще (единственным исключением на настоящий момент является собкор «Интернэшнл геральд трибюн» – лауреат Пулитцеровской премии и этнический кореец). Именно поэтому в штат корпунктов всегда входит секретарь-переводчик, через посредство которого во многом и осуществляется общение корреспондента со страной.
Связано это с тем, что практически все крупные редакции и телекомпании последовательно поводят в жизни принцип ротации кадров. В соответствии с этим принципом их сотрудник не должен находиться в Корее (а равно и в любой другой стране) дольше 4-5 лет. Считается, что, засидевшись в стране, человек теряет широту взгляда, и его восприятие ситуации существенно притупляется. Поэтому в свой срок кореспондента отзывают и отправляю на новое место службы, которое никакого отношения к Корее не имеет – например, в Пакистан. На его место прибывает новый журналист, до этого, вполне возможно, трудившийся в Бразилии или Иордании.
Насколько разумен такой подход, я судить не берусь, хотя замечу, что он характерен не только для средств массовой информации, но и для дипломатической службы западных стран, а также для большинства транснациональных компаний. Однако результаты такой кадровой политики очевидны: люди, которые знакомят англоговорящий мир (а значит, фактически, и весь мир) с ситуацией в Корее, сами представляют эту ситуацию довольно поверхностно, опираясь в основном на беседы с англоговорящими корейцами и на чтение местной англоязычной печати, качество и информированность которой, скажем прямо, оставляет желать лучшего.
Как заметил по этому поводу недавно уехавший из Сеула собкор одного из крупнейших американских изданий, главным источником информации для журналистов чаще всего является «каннамская публика». Каннам – престижный район Сеула, значительная часть населения которого училась в США и поэтому свободно владеет английским. Понятно, что представления этой публики о мире существенно отличаются от тех представлений, которые есть у рядового корейца. В результате постоянно приходится сталкиваться с тем, что многие явления в корейской жизни остаются незамеченными западной прессой в том случае, если они не слишком широко обсуждаются в среде вестернизированных корейцев или на страницах корейских изданий, выходящих на английском языке. Вольно или невольно, но западные акулы пера транслируют мнения и оценки корейской элиты, причём даже не всей элиты, а её определённой части – западнической, образованной, ориентрованной на глобальный рынок. Эти искажения особенно опасны потому, что на практике влияние журналистов на реальную политику очень велико.
Как видите, картина получилась не самая однозначная. Но, перефразируя слова известного исторического деятеля, «других журналистской Кореи у меня для вас нет».
Для начала замечу, что англоязычные журналисты, о которых только здесь и пойдёт речь – не самая крупная подгруппа местного журналистского мира. Японских журналистов больше, чем англоязычных, в том числе и по сугубо прагматическим причинам – с учётом японских цен, содержать корреспондента в Сеуле японской газете едва ли не дешевле, чем оплачивать его труды в Токио. Китайцев очень мало, как и россиян (последних два человека), а другие страны вообще практически не представлены или представлены внештатниками-стрингерами.
Работающая в Сеуле англоязычная журналистская публика делится на три группы: во-первых, это журналисты, кторые готовят материалы для традиционных бумажных СМИ, то есть для газет и журналов; во-вторых, это корреспонденты различных информационных агентств; в третьих – представители теле- и радиокомпаний. У каждой из эти групп есть своя специфика.
Начнём с журналистов пишущих, то есть с тех, кто представляет в Сеуле западные газеты и журналы. Не исключено, что те из наших уважаемых читателей, которые живут в Сеуле, встречались с западными товарищами, которые при знакомстве заявляли, что являются местными корреспондент газеты «какой-нибудь-геральд». Увы, в большинстве случаев эти господа выдавали желаемое за действительное. Дело в том, что «настоящих» журналистов, то есть работающих на постоянной основе и получающих за это регулярную зарплату, в Сеуле очень мало – на начало 2007 г. таких было ровно три человека. Впрочем, если включить в их число и политических корреспондентов информагенств, то число это увеличится – аж до десятка человек.
В мире западной журналистики существует достаточно жёсткая иерархия. На самом верху находятся «собственные корреспонденты», которых в последний годы чаще именуют «заведующими бюро» (для вящей солидности, как я понимаю). Собственный корреспондент существует на полном обеспечении пославшей его редакции. Конечно, ему выплачивается зарплата, причём весьма солидная. Кроме того, родная редакция также платит за квартиру и офис, обеспечивает своего представителя машиной и оплачивает разнообразные служебные расходы. В результате получается, что содержание даже маленького бюро, в составе которого всего лишь да человека – собкор (он же "заведующий бюро" и секретарь-переводчик, обходится в немалую сумму. В Сеуле, например, это удовольствие стоит примерно 15 тысяч долларов в месяц.
В былые времена любая крупная газета или журнал имела глобальную сеть собственных корреспондентов. Та же лондонская «Таймс» считала своим долгом держать собственного корреспондента в любой столице мира. Однако времена изменились, и на протяжении последних десятилетий количество собкоров медленно, но неуклонно сокращается. Сказываются тут и конкуренция со стороны телевидения, и рост Интернета, и, наконец, то обстоятельство, что давно прошли те времена, когда джентльмен мог позволить себе комфортабельно жить в каком-нибудь Катманду на вполне мизерные по лондонским меркам деньги. Наконец, во многи случаях для редакции выгоднее использовать статьи, написанные внештатниками-стрингерами (о чём речь пойдёт дальше). Поэтому, как уже говорилось, в настоящий момент в Сеуле собственных корреспондентов имеют только три издания: «Интернэшнл геральд трибюн», «Файнэншл таймс» и «Уолл-стрит джорнэл». До недавнего времени свои корпункты в Сеуле держали также «Тайм» и «Лос-Анжелос таймс», но осенью 2006 г. руководство обоих изданий решило эти корпункты свернуть.
Ступенькой ниже собкоров находятся внештатники-стрингеры. Если верить голливудским фильмам, то стрингер – весьма ипозантное существо, этакий гламурно небритый красавец лет тридцати, который проводит своё рабочее время, разоблачая интриги злобных наркобаронов, а свой досуг – соблазняя эффектных блондинок в барах пятизвёздочных отелей. Не знаю, существуют ли такие гламурные стрингеры в действительности, но в местных широтах они точно не встречаются. Типичный корейский стрингер, скорее всего, проводит большую часть времени, упорно вдалбливая в головы местных недорослей основы английской грамматики.
Некоторые из стрингеров имеют постоянные отношения с тем или иным западным изданием. В таком случае стрингеру выплачивается некое скромное пособие, прожить на которое заведомо невозможно. При этом подразумевается, что такой стрингер готов по первому зову родной редакции «конно, людно и оружно» выступить в поход и быстро подготовить материал на заказанную центральным офисом тему (разумеется, проявление инициативы вполне приветствуется, и тему можно предлагать и самому). Однако большинство стрингеров не имеет даже таких гарантий и даже таких выплат. Они сначала готовят материалы на свой страх и риск, а потом пытаются найти издание, которое бы согласилось эти материалы напечатать.
В настоящее время в Корее активно работает пара десятков стрингеров. Однако сделать журналистику своим единственным и даже главным занятием они никак не могут: интерес к корейским делам в мире невелик, и в спокойные времена, когда в Корее не происходит ни студенческих демонстраций, ни ядерных взрывов, ни конфликтов по поводу внешнеторговых соглашений, непросто найти издание, которое бы заинтересовалось материалом из Сеула. Поэтому большинство стрингеров имеют какую-то постоянную работу, занимаясь журналистскими изысками в свободное от этой работы время, по настроению. Большинство известных мне стрингеров – либо преподаватели английского, либо «мужние жёны», домохозяйки, супруги которых имеют некую солидную работу, приносящую семье основной и стабильный доход.
Вторую группу составляют корреспонденты информационных агентств. Вообще говоря, информационные агентства (в России главным их представителем является ИТАР-ТАСС) по характеру своей работы во многом отличаются от газет. Газете нужна story, то есть очерк или аналитическая статья, а вот для информационного агентства главным продуктом является поток коротких и суховатых сообщений, которых должно быть много и которые должны передаваться с максимальной оперативностью. Кстати, именно поэтому у информагенств нет стрингеров: их сотрудники должны бегать по городу с утра до вечера, оперативно оповещая мир о последних заявлениях канцелярии премьер-министра или об изменениях в курсе акций автомобилестроительных фирм. Такая работа требует полной отдачи, но обычно не оставляет времени для того, чтобы излишне глубоко задумываться о происходящем.
В настоящий момент в Корее существуют офисы четырех крупнейших англоязычных информационных агентств - Reuters, Associated Press, Agence France Presse, Bloomberg. В самом крупном из них, который принадлежит агентству «Рейтер», работают около двух десятков журналистов. Однако не надо думать, что они занимаются «журналистикой» в общепринятом понимании этого слова. Информационные агентства сейчас живут не за счёт материалов по политике, культуре или международным отношениям, а за счёт оперативной продажи разнообразной финансовой и экономической информации и биржевых сводок. В сеульском представительстве «Рейтер», например, среди двух десятков сотрудников только двое занимаются вопросами политики и культуры. Остальные работают по финансово-экономической части, так что в офисе «Рейтер» можно найти таких специалистов, как «корреспондент по свинине» или «корреспондент по рынку недвижимости». Примерно такая же ситуация существует и в других информагенствах, хотя у них офисы много меньше и штаты много скромнее.
Ещё одна, третья группа иностранных журналистов – это представители телевизионных и радиокомпаний. В настоящий момент в Корее свои представительства имеют CNN, BBC, а также «Голос Америки» и некоторые малые радиостанции. Стрингеров-телевизионщиков по определению не бывает – слишком уж сложным и дорогостоящим является оборудование, необходимое для работы телевизионщика. А вот радиожурналисты-стрингеры в последнее время стали появляться во всё больших количества – благо, соответствующая техника резко упростилась и удешевилась. Содержание корпункта телекомпании, в штате которого обычно 2-4 человека, тоже стоит в несколько раз дороже, чем содержание корпункта газеты.
Что объединяет всю журналистскую публику, работающую в Корее? Во-первых, надо помнить, что с точки зрения центральных офисов газет, журналов и телерадиокомпаний, Сеул отнюдь не является центром вселенной. Не является он даже и центром Восточной Азии. Интерес к корейским делам в западном мире в общем-то невелик, и в подавляющем большинстве случаев ситуация в Корее «освещается» корреспондентами, которые базируются в Пекине или в Токио. Если в Корее происходит что-то, представляющее интерес, то редакции или телекомпании проще и дешевле отрядить туда своего собкора в Пекине или Токио. Такой коммандированный журналист обычно проводит в Сеуле несколько дней, встречается со знающими людьми и возвращается с готовой статьей или телерепортажем. Разумеется, при таком «вахтовом» методе работы подготовка действительно серьёзных материалов крайне затруднена. Однако этим, кажется, никто особо не озабочен.
Нельзя не признать, что элита сеульской журналистики – собственные корреспонденты и политические корреспонденты информационных агентств – это очень знающие люди. Однако они практически никогда не являются специалистами по Корее и, как это ни покажется странным, по-корейски в своем большинстве не говорят вообще (единственным исключением на настоящий момент является собкор «Интернэшнл геральд трибюн» – лауреат Пулитцеровской премии и этнический кореец). Именно поэтому в штат корпунктов всегда входит секретарь-переводчик, через посредство которого во многом и осуществляется общение корреспондента со страной.
Связано это с тем, что практически все крупные редакции и телекомпании последовательно поводят в жизни принцип ротации кадров. В соответствии с этим принципом их сотрудник не должен находиться в Корее (а равно и в любой другой стране) дольше 4-5 лет. Считается, что, засидевшись в стране, человек теряет широту взгляда, и его восприятие ситуации существенно притупляется. Поэтому в свой срок кореспондента отзывают и отправляю на новое место службы, которое никакого отношения к Корее не имеет – например, в Пакистан. На его место прибывает новый журналист, до этого, вполне возможно, трудившийся в Бразилии или Иордании.
Насколько разумен такой подход, я судить не берусь, хотя замечу, что он характерен не только для средств массовой информации, но и для дипломатической службы западных стран, а также для большинства транснациональных компаний. Однако результаты такой кадровой политики очевидны: люди, которые знакомят англоговорящий мир (а значит, фактически, и весь мир) с ситуацией в Корее, сами представляют эту ситуацию довольно поверхностно, опираясь в основном на беседы с англоговорящими корейцами и на чтение местной англоязычной печати, качество и информированность которой, скажем прямо, оставляет желать лучшего.
Как заметил по этому поводу недавно уехавший из Сеула собкор одного из крупнейших американских изданий, главным источником информации для журналистов чаще всего является «каннамская публика». Каннам – престижный район Сеула, значительная часть населения которого училась в США и поэтому свободно владеет английским. Понятно, что представления этой публики о мире существенно отличаются от тех представлений, которые есть у рядового корейца. В результате постоянно приходится сталкиваться с тем, что многие явления в корейской жизни остаются незамеченными западной прессой в том случае, если они не слишком широко обсуждаются в среде вестернизированных корейцев или на страницах корейских изданий, выходящих на английском языке. Вольно или невольно, но западные акулы пера транслируют мнения и оценки корейской элиты, причём даже не всей элиты, а её определённой части – западнической, образованной, ориентрованной на глобальный рынок. Эти искажения особенно опасны потому, что на практике влияние журналистов на реальную политику очень велико.
Как видите, картина получилась не самая однозначная. Но, перефразируя слова известного исторического деятеля, «других журналистской Кореи у меня для вас нет».